Выдающийся философ, поэт, переводчик, Владимир Сергеевич Соловьев, сын известного историка С. М. Соловьева, окончил Московский университет, защитил там докторскую диссертацию, читал лекции. Но в 1881 г. после публичного осуждения им смертного приговора народовольцам, убившим Александра II, был вынужден оставить преподавание, отдался научной и литературной деятельности. Как публицист и критик сотрудничал преимущественно в умеренно либеральном «Вестнике Европы», однако из-за антиправительственных выступлений и сатирических стихов, ходивших в списках, слыл вольнодумцем. В последние годы своей недолгой жизни проникся глубоким пессимизмом; отрицая самодержавие, капитализм, как и революционную борьбу с ними, пророчествовал о конце истории, пришествии Антихриста.
В молодости Соловьев был близок Достоевскому, ездил с ним в Оптину пустынь к старцу Амвросию. Парадоксальная личность Соловьева с ее противоречиями веры и неверия, аскетизма и жизнелюбия, интереса к социализму и неприятия насильственных путей к нему дала автору «Братьев Карамазовым» прототипический материал для Алеши и Ивана. Подобно Достоевскому, Соловьев верил в спасительную миссию Красоты; она вместе с Истиной и Добром — залог грядущего «положительного всеединства»- того идеального христиански-нравственного состояния человечества, когда разъединенность исчезнет на всех уровнях сознания и бытия. «Посредник» в достижении «всеединства» — искусство; благодаря «подвигу» художника-пророка оно должно стать «реальной силой, просветляющей и перерождающей весь человеческий мир». Соответственно Соловьев явился противником декадентов, ставших в 1890-е годы мишенью его язвительных статей и остроумных пародий.
Облик «всеединства» виделся Соловьеву как «живое духовное существо», воплощение вечно-женственного начала («Знайте же, Вечная Женственность ныне/В теле нетленном на землю идет»); его другие лики — Душа мира, София, Дева Радужных Ворот. Символикой подобного рода насыщена поэзия Соловьева, неотделимая от его философской мысли. О мистических видениях-встречах с «Подругой вечной» рассказано в поэме «Три свидания» (1898). В мировидении Соловьева, последователя Платона, полярные начала «небесного» и «земного» стремятся к гармонии, но в соловьевской лирике житейская реальность воспринимается чаще как зло и страдание, в ней «Только отклик искаженный / Торжествующих созвучий». Во многих стихотворениях Соловьева утонченная духовность причудливо сочетается со склонностью к грубоватому юмору и каламбуру в духе поэтов «Искры», к гротеску, иронии и автоиронии; «рыцарь-монах» (Блок о Соловьеве) отдал немалую дань шуточным жанрам.
Поэтика Соловьева традиционна, его образы порой рассудочно-антитетичны, однолинейны (желанные берега, новые звезды, заветный храм и т. п.), иносказания сбиваются на аллегорию. В его символике нет многозначности символа, достигнутой лириками следующего поколения. Но философские образы Вечной Женственности были столь «чреваты» поэзией, что породили сильнейший творческий отклик у последователей Соловьева — символистов начала века, прежде всего у Блока