Мей (Лев Александрович) — известный поэт. Родился 13 (25) февраля 1822 г. вМоскве; сын обрусевшего немца-офицера, раненного под Бородином и раноумершего; мать поэта была русская.
Семья жила в большой нужде. Учился Мейсначала в московском дворянском институте, откуда был переведен вцарско-сельский лицей. Окончив в 1841 г. курс, Мей поступил в канцеляриюмосковского ген.-губернатора и прослужил в ней 10 лет, не сделав карьеры.
Примкнув в конце 40-х гг. к так называемой «молодой редакции»погодинского «Москвитянина», он стал деятельным сотрудником журнала изаведывал в нем русским и иностранным литературным отделом.
В начале50-х гг. только что женившийся Мей получил место инспектора 2-ймосковской гимназии, но интриги сослуживцев, не взлюбивших кроткогопоэта за привязанность к нему учеников, вскоре заставили его броситьпедагогическую деятельность и перебраться в Петербург.
Здесь он толькочислился в археографической комиссии и отдался исключительнолитературной деятельности, принимая участие в «Библиотеке для Чтения», «Отечеств. Записках», «Сыне Отечества», «Русском Слове» начальных лет, «Русском Мире», «Светоче» и др. Крайне безалаберный идетски-нерасчетливый, Мей жил беспорядочной жизнью литературной «богемы».Еще из лицея, а больше всего из дружеских собраний «молодой редакции»»Москвитянина» он вынес болезненное пристрастие к вину.
В Петербурге онв конце 50-х гг. вступил в кружок, группировавшийся около гр. Г. А.Кушелева-Безбородка.
На одном из собраний у графа Кушелева, на которомбыло много аристократических знакомых хозяина, Мея просили сказатькакой-нибудь экспромпт. Прямодушный поэт горько над собою посмеялсячетверостишием: «Графы и графини, счастье вам во всем, мне же лишь вграфине, и притом в большом».
Большие графины расшатывали здоровье Мея ипорою доводили его до совершенной нищеты. Дело раз дошло до того, что,забрав во всех редакциях авансы и задолжав всем приятелям, он сидел влютый мороз в нетопленной квартире и, чтобы согреться, разрубил на дровадорогой шкаф жены.
Беспорядочная жизнь надорвала его крепкий организм;он умер 16 мая 1862 г.
Мей принадлежит, по определению АполлонаГригорьева, к «литературным явлениям, пропущенным критикою». И прижизни, и после смерти им мало интересовались и критика, и публика,несмотря на старания некоторых приятелей (А. П. Милюков в «Светоче» 1860г. ? 5, Аполлон Григорьев, Вл. Р. Зотов, в первом томе мартыновскогоиздания сочинений Мея) произвести его в первоклассные поэты.
Эторавнодушие понятно и законно. Мей — выдающийся виртуоз стиха, и только. Унего нет внутреннего содержания; он ничем не волнуется и потому другихволновать не может. У него нет ни глубины настроения, ни способностиотзываться на непосредственные впечатления жизни.
Весь его чисто внешнийталант сосредоточился на способности подражать и проникаться чужимичувствами. Вот почему он и в своей замечательной переводческойдеятельности не имел любимцев и с одинаковою виртуозностью переводилШиллера и Гейне, «Слово о полку Игореве» и Анакреона, Мицкевича иБеранже.
Даже в чисто количественном отношении поэтическое творчество Меяочень бедно. Если не считать немногочисленных школьных и альбомныхстихотворений, извлеченных после смерти из его бумаг, а брать только то,что он сам отдавал в печать, то наберется не более десятков двухоригинальных стихотворений. Все остальное — переложения и переводы.
Амежду тем писать Мей стал рано и в 18 лет уже поместил в «Маяке» отрывокиз поэмы «Гванагани». Почти все оригинальные стихотворения Мея написаны в»народном » стиле. Это та археологически-колоритная имитация, которая ив старом, и в молодом «Москвитянине» считалась квинтэссенциеюнародности. Мей брал из народной жизни только нарядное и эффектное,щеголяя крайне вычурными неологизмами («из белых из рук выпадчивый, собелой груди уклончивый» и т. п.) — но в этом условном жанре достигал, вдеталях, большого совершенства.
Переимчивый только на подробности, он невыдерживал своих стихотворений в целом. Так, прекрасно начатый «Хозяин»,изображающий томление молодой жены со старым мужем, испорчен концом, гдедомовой превращается в проповедника супружеской верности. В неподдельнойнародной песне старый муж, взявший себе молодую жену, сочувствием непользуется.
Лучшие из оригинальных стихотворений Мея в народном стиле:»Русалка», «По грибы», «Как у всех-то людей светлый праздничек». Кстихотворениям этого рода примыкают переложения: «Отчего перевелисьвитязи на святой Руси», «Песня про боярина Евпатия Коловрата», «Песняпро княгиню Ульяну Андреевну Вяземскую», «Александр Невский», «Волхв» иперевод «Слова о Полку Игореве». Общий недостаток их — растянутость иотсутствие простоты.
Из стихотворений Мея с нерусскими сюжетамизаслуживают внимания: «Отойди от меня, сатана» — ряд картин, которыеискушающий диавол развертывает перед Иисусом Христом: знойная Палестина,Египет, Персия, Индия, угрюмо-мощный Север, полная неги Эллада,императорский Рим в эпоху Тиверия, Капри. Это — лучшая частьпоэтического наследия Мэя. Тут он был вполне в своей сфере, рисуяотдельные подробности, не связанные единством настроения, не нуждающиесяв объединяющей мысли.
В ряду поэтов-переводчиков Мей бесспорно занимаетпервостепенное место. Особенно хорошо передана «Песня песней».Мей-драматург имеет те же достоинства и недостатки, как и Мей-поэт;превосходный, при всей своей искусственной архаичности и щеголеватости,язык, прекрасные подробности и никакого ансамбля. Все три историческиедрамы Мэя: «Царская Невеста» (1849), «Сервилия» (1854) и «Псковитянка»(1860) кончаются крайне неестественно и не дают ни одного цельного типа.
Движения в них мало и оно еще задерживается длиннейшими и совершеннолишними монологами, в которых действующие лица обмениваются взглядами,рассказами о событиях, не имеющих непосредственного отношения к сюжетупьесы и т. д. Больше всего вредит драмам Мея предвзятость, с которою онприступал к делу. Так, в наиболее слабой из драм его — «Сервилии»,рисующей Рим при Нероне, он задался целью показать победу христианстванад римским обществом и сделал это с нарушением всякого правдоподобия.Превращение главной героини в течение нескольких дней из девушки,выросшей в строгих римских традициях, и притом в высоконравственнойсемье, в пламенную христианку, да еще в монахиню (неверно и исторически:монашество появляется во II — III в.), решительно ничем не мотивированои является полною неожиданностью как для ее жениха, так и для читателя.
Те же белые нитки предвзятой мысли лишают жизненности «Царскую невесту»и «Псковитянку». Верный адепт Погодинских воззрений на русскую историю,Мей рисовал себе все древнерусское в одних только величавых очертаниях.Если попадаются у него злодеи, то действующие исключительно под влияниемревности. Идеализирование простирается даже на Малюту Скуратова.
Вособенности испорчен тенденциозным преклонением пред всем древнерусскимИоанн Грозный. По Мэю, это — сентиментальный любовник и государь, весьпосвятивший себя благу народа.
В общем, тем не менее, обе драмы Мэязанимают видное место в русской исторической драме. К числу лучших местлучшей из драм Мэя, «Псковитянки», принадлежит сцена псковского веча. Нелишен условной красоты и рассказ матери «псковитянки» о том, как онавстретилась и сошлась с Иоанном. Этот рассказ стал излюбленным дебютныммонологом наших трагических актрис.
«Полное собр. сочинений» Мэя изд. в1887 г. Мартыновым, с большою вступительною статьею Вл. Зотова ибиблиографией соч. Мэя, составл. П. В. Быковым. Сюда вошли ибеллетристические опыты Мэя, литературного интереса не представляющие. Изних можно выделить только «Батю» — характерный рассказ о том, каккрепостной свою овдовевшую и обнищавшую барыню не только прокормил, но ина салазках перевез из Спб. в Костромскую губ., и как потом эта барыня,по собственному, впрочем, предложению «Бати», продала его за 100 руб.Кроме указанных статей о Мэе, см. еще М. Протопопов, «Забытый поэт», в»Сев. Вестн.» 1888 г. ? 1.